Если уж быть совсем откровенным, то летом нам всем не помешало бы закрыть страну на ключ и дружно отправиться в места, отличающиеся менее ужасным климатом. Потому что израильское лето отвратительно. Оно невыносимо. Оно выводит из себя даже самых уравновешенных из нас. И не замечать этого могут только богатенькие Буратино, спрятавшиеся от жизни за стеной из воющих от натуги кондиционеров.
Летом в Израиле всего в избытке: солнца, воды в воздухе, соли в воде, крика в раскрытых окнах, женских пупков, открытых мужским взорам. Пупки – это символ нашей печальной участи. Сморенного жарой израильского мужчину может побудить к активным действиям только очень сильное средство. И только выкованные из железа ортодоксы обходятся без стимуляторов, вдохновляясь коротким, как выстрел «пру у-рву». Что чувствуют они рядом со своими герметично закупоренными спутницами жизни и какие испытания выпадают на долю этих женщин от соседства одетых во все черное кавалеров – об этом можно только догадываться, но делать этого совсем не хочется, и так на дворе лето, пора страданий.
Как и положено искусному палачу, лето не сразу пускает в ход самые жуткие свои инструменты. Сперва начинается жара и только потом, к июлю, воздух пропитывается влагой. Приморская полоса превращается в клейстер, одно неосторожное движение и люди начинают прилипать друг к другу, к обвисшим под тяжестью воды газетам, автобусным остановкам, посеревшим от налипшей пыли мостовым, стойкам фалафельных, превращаясь под вечер в один тяжко ворочающийся клубок. Даже ночью воздух не теряет своих банно-прачечных свойств, а на смену ушедшему на покой солнцу являются комары. Когда-то их почти перебили за распространение экзотической лихорадки, но уцелевшие сумели продолжить род, да так успешно, что теперь обнищавшим муниципалитетам уже не справиться с этой напастью. Комары мстят за убиенных собратьев и делают это так яростно, что поневоле начинаешь подозревать, что они гнездятся в мечетях.
Даже женская нагота летом не радует взор: горизонт застят немолодые дщери Востока. Забыв о скромности, понуждавшей их в былые годы напяливать на пляже шорты, ведущие свою родословную прямо от советских семейных трусов, они выставляют напоказ вялые животы и свисающие на узкие штанишки валики кожи на боках. Это кавалерийская атака на время. Но время не победишь, и атакующие в своих нарядах, имитирующих буйные семидесятые, вовсе не становятся столь же неотразимы, как три десятилетия назад. Только они об этом не подозревают. Это морок, который навело лето, и он не рассеется, пока воздух кажется только что снятым со сковороды, а «кола» нагревается раньше, чем захлопнется дверца холодильника.
Палач-лето шире раскрывает свой чемоданчик, и на свет появляются новые пыточные принадлежности: ветхие авто с мощными стереосистемами, задорная репатриантская молодежь, радостным матом приветствующая наступление темноты, раскаленные крыши и пышущие жаром стены, заботливо сберегающие накопленное тепло, чтобы излить его на вас вечером, когда по улицам будет робко красться призрак прохлады.
Да, израильское лето – это для сильных и очень, очень выносливых. Никакие горы уже не нужны, у нас адреналин в товарных количествах выделяется, когда диктор, смущенно улыбаясь, произносит: «А завтра снова хамсин, но не надолго, всего на три дня» и скорбно разводит руками. Хотя, отчего же... В горах, где-нибудь во взрывоопасном Иерусалиме или в опутанном колючей проволокой городке в Иудее - Самарии, дышится легче, особенно после заката. Но израильтяне предпочитают липкую прибрежную полосу, где вольготно живется только врачам-дерматологам, а всем остальным не до жизни, пока не наступит хотя бы октябрь, раз уж нельзя очутиться сразу в ноябре. С гор нас, похоже, скоро окончательно выселят, так что выбора нет: надо тренироваться. Нет, бесполезно, с каждым годом пережить лето делается все труднее. Тогда выход один: отращивать жабры.
Это будет очень wow и весьма cool: искусственные острова в море, опреснительные установки на берегу и курсирующие между ними израильтяне с жабрами. Победители духоты, преобразователи природы, изменившие себя, чтобы спастись от жаровни под названием израильское лето. Жаркое, липкое израильское лето. Жуткое, нервное израильское лето. Долгое, долгое израильское лето.
Матвей Чуткий