Он покорил вершины Тянь-Шаня и Памира, а потом, 20 лет спустя, всем своим существом прикипел к самой глубокой в мире впадине - Мертвому морю.
Он - один из тех, о ком Владимир Высоцкий написал исчерпывающе емкую (в плане понимания духовно-нравственной основы альпиниста) строфу:
Если он не скулил, не ныл,
Пусть он хмур был и зол, но - шел,
А когда ты упал со скал,
Он стонал, но - держал.
Здесь вам не равнина, здесь климат иной
В начале 70-х далеко не все горные тропы были протоптаны и не все вершины покорены. Много потаенных (и предельно опасных) мест не значилось на карте. Чтобы открыть их и "запротоколировать", в горы посылали самых сильных, самых бесстрашных и - самых надежных.
В одной из таких групп оказался в 1974 году Леонид Падруль - 24-летний сотрудник проектного НИИ города Николаев. В институте он работал фотографом, а для души занимался художественной съемкой. И страстно мечтал увидеть нечто необычное - то, чего нет ни в Ленинграде, ни в Москве, ни на море.
Однажды сотрудники - бывалые "снежные барсы" пригласили Леонида в экспедицию. Разряда по горному туризму у Падруля еще не было: с детства он увлекался плаванием.
- Я предупредил сразу: никакие медали меня не интересуют, - рассказывает Леонид. - Моя мечта - увидеть горные вершины и сфотографировать.
Первые, пробные вылазки были осуществлены в Крым и на Кавказ (чтобы добраться до Тянь-Шаня, нужно не сломаться в походах пяти категорий сложности). В периоды между восхождениями тренировались на берегу Нижнего Буга (девственная природа, гранитные скалы). В выходные Леонид в поте лица отрабатывал сложнейшие приемы альпинистской техники. В институт зачастую возвращался весь в царапинах и ссадинах, но он уже вошел в азарт. Неоднократно занимал на соревнованиях первое место: выдающийся рост, атлетическое сложение, длинные ноги, ловкость рук плюс невероятная целеустремленность - за отвесными скалами Буга маячил Тянь-Шань.
Кто не рисковал, тот сам себя не испытал…
…пусть даже внизу он звезды хватал с небес.
Внизу не встретишь, как ни тянись,
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли таких красот и чудес.
Впервые на Тянь-Шань Леонид попал в 1983 году. В Киргизии группа пересекла государственную границу.
- Нас предупредили: если встретите китайских пастухов, старайтесь к ним не приближаться - это могут быть переодетые военные, - вспоминает он.
Поход шестой категории сложности - не для середнячков. Тем, кто никогда не карабкался по отвесным склонам, трудно представить, что это значит - тащить на себе 45-килограммовый рюкзак с подвешенной к нему палаткой, ледорубом, лопатой. Продукты рассчитаны жестко: 850 граммов на душу в сутки. Главное - растянуть паек максимально: на перевале могут подстерегать любые неожиданности, в том числе и непредвиденные (погода непредсказуема!) задержки.
Точно так же - по секундам расписан день: если сегодня дежурит твоя пара, значит, встать нужно в два часа ночи, включить примус, растопить снег и приготовить товарищам легкий завтрак.
Ботинки "ночуют" у входа в палатку. Повезло, если ночью не было пурги. Если же она случилась, самое сложное - разморозить "кошки" своим дыханием, размять негнущимися пальцами задубевшую кожу и всунуть ногу. Холодина такая, что если вечером кто-то недоел суп - на рассвете из котелка выскребаешь его ледорубом.
В половине пятого начинается восхождение: после пяти взойдет солнце и снег начнет подтаивать. Значит, в любой момент сверху могут посыпаться камни - никакая каска не защитит. Главная задача - проскочить перевал как можно скорее, чтобы группу не снесло лавиной.
Если часам к двум дня начинает сыпать снег, в считанные минуты видимость падает до нуля: всё пространство вокруг затянуто пеленой. Компас в горах лишь запутает: сильнейшие магнитные поля. Днем ориентировать можно только по карте, а ночью - по звездам. Если, конечно, небо чистое.
На фотографе - особая ответственность: он обязан снять весь маршрут, чтобы с отчетом отправить фотографии в Москву. Там новые места нанесут на карту.
- Кофр я крепко-накрепко, специальным ремнем привязывал к животу, чтобы он не болтался, - вспоминает Падруль.
Сверхзадача - восхождение, особенно - по отвесной обледенелой стенке (а таких в горах Тянь-Шаня - большинство). Если другие члены экспедиции могли поднять согнутую в колене ногу, то Леониду приходилось максимально выворачивать ее в сторону, чтобы не упереться в кофр.
Поначалу это казалось невыполнимым: увесистая сумка с оборудованием нещадно давила на живот. Стоит слишком далеко завести ногу в сторону - рискуешь задеть рюкзак. Держать равновесие при такой нагрузке на обледенелой припорошенной снегом скале невероятно трудно. Один неверный шаг, одно неосторожное движение может стоить жизни сразу двоим - тебе и тому, кто идет с тобой в связке.
Позвала Леонида в горы страсть к художественной фотографии. Он постоянно искал выигрышные ракурсы, фантастический контровой свет и неординарную композицию. Длина веревки, связывающей с напарником, - 30 метров. Отступишь пару шагов в сторону - по пояс проваливаешься в снег. К тому же партнеру приходилось терпеливо ждать, пока Леонид "отстреляется".
- Де-факто - двойная нагрузка? - спрашиваю я.
- В общем - да: куда проще идти по уже протоптанным следам, - соглашается Леонид.
На ходу приходилось менять и камеры. Панорамным аппаратом Падруль снимал для отчета. В кофре ждали своей очереди еще два - с цветной пленкой и с черно-белой. Чтобы сделать снимок для души, следовало, не сбавляя скорости, прямо на ходу открыть сумку, вытащить нужную камеру, а другую - вложить. Минусовая температура, разреженный воздух… Но главное - товарищи, задержать которых ты не вправе ни на секунду!
- Как-то на Тянь-Шане был у нас переход, при котором за полдня нужно было разведать новый маршрут, - вспоминает Леонид Падруль. - Вышли мы с ребятами налегке: один рюкзак на всех, в нем вода и минимальный запас продуктов.
Леонид, естественно, пристегнулся к кофру с фотоаппаратами. Рюкзак тащили поочередно. На каком-то этапе один из товарищей передал его Леониду, сказав: "Давай мне пока свою сумку". Прикрепил ее на пояс, прошагал минут пять и несказанно смутился: "Поменяемся?" - "Почему?" - "Как ты ходишь с этой штуковиной? Давит на живот - дыхание сбивает!".
- Иногда снять цепочку скалолазов интересно сзади, но если попытаться сделать это спереди - получится еще более необычный кадр, - тогда я забегал вперед, - вспоминает Леонид.
- Легко сказать - "забегал"… - удивляюсь я, мысленно возвращаясь к собственному - пусть и короткому - опыту занятий техникой горного туризма. - Во-первых - физическая нагрузка… Во-вторых - риск!
- Не забывайте, что только в первые дни похода рюкзак весил 45 килограммов, - отшучивается Падруль. - К концу, когда мы успевали израсходовать провиант, он "худел" примерно на 10 кило.
И спускаемся мы с покоренных вершин
…что же делать - и боги, спускались на землю.
В реальной жизни, однако, возвращение выглядело не столь романтично. После одного из походов, когда из-за непогоды экспедиция задержалась в горах и тщательно экономила продукты, знакомые чуть в обморок не упали, увидев тощего, как скелет, Леню. Но он был счастлив, как никогда: поскорее бы проявить пленки с марсианскими хрониками!
- Обычно я брал с собой 60-70 катушек с пленкой, - говорит Леонид Падруль. - В каждой - 30 кадров. Вот и считайте…
- Мне кажется, альпинисты, как и дайверы, ощущают некую избранность: ведь если тебе удалось преодолеть непреодолимое, ты как бы сверхчеловек?
- Что-то в этом есть, - соглашается Леонид. - Но для меня не это было главным. Смысл любого восхождения - съемка в экстремальных, уникальных условиях. Скажем, надвигается на тебя огромное облако и внезапно оказывается не над головой, а - под ногами. От одной такой картины голова идет кругом!
Бриться в горах невозможно. Из походов скалолазы возвращались бородачами.
- Состояние духа - приподнятое, - вспоминает Леонид, - но постоянно хочется есть. С голодом удавалось справиться довольно быстро: поправляться нельзя - трудно придется в следующем походе.
Чтобы поддерживать спортивную форму и легко адаптироваться на высоте 6000 метров и более, зимой альпинисты выезжали в Карпаты или Крым, в мае - на Кавказ, а в августе снова устремлялись на Тянь-Шань.
Они жили и дышали следующим походом, тайно отсчитывая оставшиеся до его начала дни…
Мерцал закат, как сталь клинка
Шестая категория сложности - отнюдь не только романтика, но и нечеловеческий труд, и риск, и аварии.
На подходе к пику Хан-Тенгри в Киргизском Алатау есть сложнейший перевал: почти отвесный полукилометровый подъем по жесткому снегу. Первый из группы выбивал ледорубом ступени. Остальные, ничего не видя перед собой, лезли по ним наверх. Битый час глаза упираются в снег - ничего другого перед собой ты не видишь. Рюкзак камнем оттягивает спину. Кажется, еще чуть-чуть - сдадут нервы.
- Вроде бы и силы быстро уходят, хотя до окончания похода еще далеко, - вспоминает Леонид. - Внезапно склон оборвался: ноги еще на нем, но взгляду уже открылся пик Хан-Тенгри с зацепившимся за вершину флажком облачка. Непередаваемое ощущение: сам пейзаж наполняет тебя энергией.
Рассматриваю цикл фотографий "В поисках вечности" - и воображение уносит меня вслед за Леонидом в заснеженное поднебесье.
- Самая высокая из всех покоренных вами вершин?
- До семитысячника я не добрался и "снежным барсом" не стал: пяти метров не хватило, - улыбается Падруль.
- Обошлось без аварий?
- Не совсем…
На Алтае группе нужно было преодолеть сложнейший перевал.
- Скалы там старые, потрескавшиеся, - говорит Леонид. - При подъеме группе приходилось какое-то время стоять на так называемом балкончике - скальном выступе. Поднимались по одному: на льду лежали готовые сорваться камни. И сколько бы каждый из нас ни старался их обойти - при подъеме они летели вниз. Пока мы стояли на выступе, камень размером с подушку оторвался, упал на другой и рикошетом полетел в нашу сторону. Мне задело и придавило живот. Острым, как лезвие, краем полоснуло по руке. Счастье, что я не пригнулся: рядом стоял парень намного ниже ростом - камень угодил бы прямо ему в голову.
Глубокого - до мышцы пореза Леонид не почувствовал: живот превратился в сплошную болевую точку, сперло дыхание. "Неужели перелом ребер?!" - пронеслось в мозгу.
Когда камнепад прекратился, напарник спросил: "Что у тебя с рукой?" Леонид глянул - всё плечо разворочено, кожа оторвалась и болтается. Ветровка в крови…
В аптечке альпиниста всегда найдется бинт и синтомицин. Леониду тут же сделали перевязку и предупредили: "Поднимешься без рюкзака. Никому не говори о случившемся, чтобы не пугать ребят, не расхолаживать".
- Только преодолев перевал и добравшись до места ближайшей ночевки, мы рассказали о ЧП. Руку перевязали заново, - вспоминает Леонид. - В горах быстро заживают даже серьезные раны: чистый воздух, никаких микробов. Главное - уцелели камеры! Аппаратура -важнее всего…
Какое-то время Леонид был ограничен в движении, но к следующему восхождению руку успел разработать.
Служение стихиям не терпит суеты
…к двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен Великий океан.
Если бы повседневные человеческие отношения в обычной жизни основывались на той же стопроцентной преданности, как в горах, наш мир наверняка был бы идеальным устройством.
- Как после возвращения из походов вам удавалось адаптироваться в жесткой и жестокой рутине? - спрашиваю я Леонида.
Пауза…
- До середины 80-х - нормально, а потом стало нелегко… -признается он. - Когда Союз начал распадаться и народ кинулся в частный бизнес, чего только я не пережил: обман, предательство, попытку заработать на чужом имени… Нет, с такими людьми я бы в горы не пошел…
Мастер спорта по горному туризму, фотохудожник с мировым именем, Падруль в 1994 году перебрался в Израиль. К тому моменту его снимки не только обошли самые престижные издания, включая "Огонек" и "Советское фото", но и завоевали высочайшие награды на десятках международных выставок: золотые медали в Чехии и Италии, бронзовые - в Венгрии и Бразилии, кубок в Гонконге. Лауреат международных конкурсов во Франции, Англии, Аргентине, Канаде, Бельгии, Австрии, Леонид пытался адаптироваться к новому - средиземноморскому пейзажу. Каждая экскурсия - будь то на Голаны или в Эйлат - приводила фотохудожника в несказанный восторг, каждый новый уголок страны завораживал.
Правда, долго путешествовать не пришлось: через полгода после приезда Леонид начал работать в отделе фотографии тель-авивского "Музея Эрец Исраэль", а в последние 7 лет он этот отдел возглавляет. Снимает предметы старины для иллюстрированных каталогов, готовит экспозиции.
- Не скучаете по заснеженным горам? - спрашиваю я.
- От ностальгии по прошлому никуда не денешься, - признается Леонид. - К счастью, еще во время учебы в ульпане Сохнут и министерство абсорбции часто возили нас на экскурсии. А когда однажды я спустился на Мертвое море, увидел такую необыкновенную, неземную красоту, которая затмила даже горные вершины.
Мертвое море бросило Падрулю вызов, как фотографу.
- В первые два года из съемок ничего не получалось, - вспоминает он. - Одно дело - бескрайняя степь где-нибудь на Атлае. А тут главное препятствие - свет. Чаще всего - слепящий. Плюс - чудовищный контраст…
Мертвое море притягивало Леонида, как магнит: оно интриговало, капризничало, вгоняло в отчаяние. Парадоксальным образом понимание инопланетной игры света пришло благодаря… работе в музее! Здесь Леониду приходилось ставить свет для художественной съемки древней керамики, монет, тканей и разнохарактерных современных фактур. Перфекционист, человек с богатейшим воображением, Падруль дотошно изучал историю каждого артефакта, который снимал для каталогов. По выходным и при каждой удобной возможности ездил на Мертвое море. Пешком исходил многие заповедные отрезки берега, облазил скалы. Примерялся, "пристреливался". Поднимался на крыши отелей. Подстерегал рассветы, "ловил" закаты. Разве не столько же энергии и сил пришлось потратить много лет назад прежде, чем горные вершины покорились видоискателю его камеры и открыли тайну волшебной игры полутеней? Мертвое море - архисложный для художественной съемки объект - покорилось Леониду так же, как слепящие снежной белизной перевалы Тянь-Шаня. И тоже - навсегда!
- Чтобы раскрыть характер и величие Мертвого моря, фотографу требуется закалка, терпение и много сил, - признается Леонид. - Кое-какие места опасны: можно провалиться, пораниться. Вставать, как и в горах, приходится в четыре часа утра. И шагать, шагать в жару, вдыхая сухой воздух…
Глядя на фотографии Леонида Падруля, понимаешь, какие расстояния он преодолевает пешком, чтобы найти единственно верную точку съемки и сделать волшебный - инопланетный кадр.
Фотоколлекцию "Пейзажи Мертвого моря" смело можно назвать глобальным произведением искусства, состоящим из нескольких тысяч колдовских снимков. Вот как пишет о ней Леся Войскун, куратор израильского Музея русского искусства: "Работы Леонида Падруля не просто красивы - они содержат нечто большее. На них лежит печать исторической памяти, хранящей тайны первых дней творения, в них ощущается космическое напряжение вечности. Ролан Барт в своей книге "Camera Lucida" писал об уникальной способности фотографии к совмещению прошлого и настоящего, ее власти над тем, что безвозвратно исчезло. Работы Падруля словно подтверждают выводы знаменитого структуралиста, что "сущность фотографии заключена в ее соотнесенности не с объектом изображения, а со временем".
И в мире нет таких вершин, что взять нельзя
В 2002 году Падруль стал победителем конкурса "Спасти Мертвое море", объявленного редакцией израильского журнала "Маса ахер" ("Другое путешествие"). В отборочном туре каждый фотограф должен был прислать 5 чистых, оригинальных снимков (без использования монтажа и прочих "примочек"). 250 мастеров представило 1000 фотографий. Отобрано из них было 23, среди них три работы Леонида Падруля. Одна из трех была единогласно признана лучшей. Она и экспонировалась на международной конференции экологов. В том же 2002 году Международная федерация фотоискусства (FIAP) присвоила израильтянину Леониду Падрулю звание заслуженного фотохудожника (EFIAP).
Секретами студийной съемки Леонид владеет виртуозно, но "салонные забавы" его не привлекают: масштаб не тот. Чтобы самовыразиться, художнику требуется съемка наивысшей категории сложности.
- Просмотрев тысячи ваших работ, я была потрясена тем, что нет среди них двух похожих. А ведь многие профессиональные фотографы, особенно специализирующиеся в области пейзажной съемки, "штампуют" в разных ракурсах одни и те же сюжеты… Ваш стиль ни с каким другим не спутаешь. В связи с этим вопрос "на засыпку": стали бы вы снимать столь популярный в наши дни гламур?
- У меня, признаться, не лежит душа к наигранным красивостям… - смущается Леонид.
- Израиль - уникальная страна: здесь столько красот, столько заповедных уголков… Можно ли успеть до конца жизни объездить и снять хоть какую-то часть здешних "марсианских хроник"?
- Мне кажется, даже для того, чтобы все эти красоты увидеть, жизни не хватит.
Мертвое море стало для Падруля музой. Правда, сейчас слепящая лазурная гладь самого соленого в мире водоема Леонида уже не обманет.
- Иудейские годы и Мертвое море стали для меня откровением, - признается он. - Начитавшись библейских историй, я постоянно заново открываю для себя их божественную красоту.
В иерархии израильских фотохудожников Падруль по праву занимает место непревзойденного мастера суперсложных пейзажей. Пару лет назад известный документалист Рони Софер снял о "русском" репатрианте фильм для телеканала "Природа". Интервьюировал его для журнала "Контакт" Дуди Роман. Фотографии Падруля (включая снимки археологических раскопок на севере и в Иудейских горах) постоянно публикуются в ивритском издании журнала "National Geographic". Посвятил статью творчеству неординарного фотохудожника чешский журнал "Фото-арт"…
- Леонид, я, конечно, понимаю: трудно передать ученикам собственное вИдение и наработанный с риском для жизни опыт. И все-таки почему вы не проводите мастер-классы?
- Вы не первый человек, который задает мне этот вопрос, - смеется Падруль. - Сейчас уже - провожу. Правда, решился на это недавно.
В первом мастер-классе участвовали интеллектуалы - постоянные читатели журнала "National Geographic": доктора наук - физических и биологических; университетские преподаватели; инженеры…
- А это - тоже Тянь-Шань? - спрашиваю я, очарованная удивительно ритмичным, музыкальным снимком пологого склона.
- Это - израильский Нахаль Касуй, - уточняет Падруль.
…На обратном пути из "Музея Эрец Исраэль" я на самой высокой ноте прерываю перебранку участников радиопередачи "Есть с кем говорить" - и вместо набившей оскомину актуалии ставлю диск Высоцкого.
Если шел за тобой, как в бой,
На вершине стоял хмельной,
Значит, как на себя самого,
Положись на него".
На снимках:
Гимн горам и морю (слева - Тянь-Шань, справа - израильский Нахаль Касуй)
Мертвое море
Леонид Падруль - заслуженный фотохудожник Международной федерации фотоискусства (FIAP)
Волшебная музыка света (Мертвое море)
Кто здесь не бывал, кто не рисковал…
…Тот сам себя не испытал, пусть даже внизу он звезды хватал с небес
Внизу не встретишь, как ни тянись, за всю свою счастливую жизнь
… десятой доли таких красот и чудес
Холмы Иудеи глазами Леонида Падруля
В поисках вечности
Поэтика Мертвого моря
Сколько же надо прошагать пешком, чтобы найти нужный ракурс!
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)