История действовавшего в Израиле советского разведчика Исраэля Бара весьма любопытна со всех точек зрения, ведь он занимал весьма высокое положение в израильском обществе: подполковник ЦАХАЛа в отставке, он был официальным историком израильской армии.
Бар читал лекции по военной истории в университетах различных стран Европы и был постоянным военным обозревателем газеты "Хаарец". Среди его знакомых и близких друзей значились и премьер-министр Давид Бен-Гурион, и Хаим Герцог, и тогда еще совсем молодые политики Шимон Перес и Тедди Колек… Но самое интересное заключается в том, что еще в 1955 году глава "Мосада" Исер Харэль заподозрил в Исраэле Баре советского шпиона, хотя завербован он был… лишь год с лишним спустя. Таким образом, Харэль попросту выстроил в своем холодном, как просторы Антарктики, мозгу профиль потенциального советского шпиона, и пришел к выводу, что Исраэль Бар идеально соответствует этому профилю. Ну и, наконец, та блестящая карьера, которую сделал Исраэль, он же Георг Бар, он мог сделать только в Израиле и только в то удивительное время, в которое ему выпало родиться и жить.
Уроженец Вены 26-летний Георг Бар возник в подмандатной Палестине в 1938 году, почти сразу после печально известного аншлюса, покончившего с независимостью Австрии и, по сути дела, положившего начало Катастрофе европейского еврейства – именно австрийским евреям предстояло первыми из их разбросанных по Европе соплеменников узнать, какую участь им уготовил Адольф Гитлер.
Георг Бар был одним из тех молодых людей, которые, оставив в Австрии родителей и имущество, сумели добраться до берегов Палестины. Необычайно общительный, интеллигентный, умеющий производить приятное впечатление в обществе, Георг Бар меняет свое имя на Исраэль, и вскоре становится своим в кругах местных коммунистов. Он рассказывает, что в Австрии также был весьма активным членом компартии, закончил Военную академию в Вене, защитил докторант по военной истории, а затем плечом к плечу с Хемингуэем сражался против франкистов в Испании - и все это принимается на веру.
В качестве специалиста по военным наукам Бар становится членом стратегического отдела "Хаганы", где все оказываются очарованы обширностью его познаний в военной науке. Все – кроме молодого Моше Даяна, почему-то упорно считающего Бара лгуном и шарлатаном.
В 1948 году, сразу после создания Государства Израиль, Исраэлю Бару присваивается звание полковника и его приписывают к отделу стратегического планирования только что созданной израильской армии. По окончании Войны за Независимость Исраэль Бар требует повысить его в должности до заместителя начальника генштаба, но получает отказ – по той причине, что он является членом коммунистической партии МАПАЙ, в то время как молодым государством управляет возглавляемая Бен-Гурионом Объединенная рабочая партия МАПАМ.
В ответ на отказ повысить его в должности и звании, Исраэль Бар, хлопнув дверью, ушел из армии, но сумел извлечь урок из случившегося. В конце 40-х годов он выходит из состава МАПАЙ и присоединяется к МАПАМ, и этот шаг оценивается власть предержащими по достоинству: Давид Бен-Гурион. совмещавший тогда посты премьер-министра и министра обороны, назначает Исраэля Бара официальным историком и создателем архива израильской армии. Для исполнения новых обязанностей Исраэлю Бару выделяют в министерстве обороны кабинет, расположенный буквально в двух шагах от кабинета самого Бен-Гуриона, и это позволяет Исраэлю Бару едва ли не ежедневно дружески общаться со Стариком, а также с являющимися к нему на прием генералами и политиками. Новое назначение открывает перед Исраэлем Баром и доступ к интересной и – что самое важное – "горячей" информации о ЦАХАЛе, и его статьи, обзоры и комментарии на армейские темы начинают публиковать ведущие израильские газеты. Затем к услугам Бара как военного обозревателя по Израилю начинают прибегать и СМИ Германии и Франции, благо он свободно владел как немецким, так и французскими языками. А пришедшая вслед за этими статьями журналистская популярность распахнула перед Исраэлем Баром двери Еврейского университета в Иерусалиме, а затем и Сорбонны, куда его стали активно приглашать на лекции по военной истории и политологии Ближнего Востока.
При этом в правительственных кругах Израиля интеллигентный и обаятельный Бар пользовался симпатией и расположением всех, кто с ним был знаком, за исключением двоих: генерала Моше Даяна и начальника "Моссада" Исера Харэля. Причем что самое любопытное: ни один из них до поры до времени не догадывается о том, что он не так уж одинок в своей антипатии к Бару!
Исер Харэль, как уже было сказано, начал подозревать Исраэля Бара в шпионаже в 1955 году, а Моше Даян в 1956 году, во время официального визита израильской правительственной делегации в Париж, заметив среди сопровождавших ее журналистов Исраэля Бара то ли в шутку, то ли всерьез спросил: "А что здесь делает этот шпион?!".
Именно в том, 1956 году, у израильских спецслужб впервые появился повод подозревать Исраэля Бара в шпионаже. Сотрудники ШАБАКа узнали о том, что Бар частенько встречается с корреспондентом ТАСС в Израиле Александром Лосевым. Должность Лосева была лишь прикрытием для его разведдеятельности, а потому Исраэль Бар был вызван на собеседование в штаб-квартиру ШАБАКа.
Вопреки ожиданиям следователей, Бар не только не стал отрицать факта своих встреч с Лосевым, но и добавил, что тот ему симпатичен и как человек, и как коллега. Пришлось следователям объяснить Бару, кто такой Лосев и "убедительно попросить" больше с ним не встречаться. Бар это условие, кстати, выполнил.
В 1957-58 годах Исраэль Бар зачастил на родину – в Германию и Австрию, где стал регулярно встречаться с начальником разведки Бундестага генералом Герхардом Гехальном, служившим в свое время в СА. Гехальн вместе с рядом других нацистских офицеров сначала возродили разведслужбу Германии, а затем помогли создать свою разведслужбу Египту, к власти в котором только-только пришел Гамаль Абдель Насер.
Разумеется, все это не укрылось от всевидящего ока Исера Харэля, и он пригласил Исраэля Бара к себе на "беседу", больше напоминавшую жесткий допрос. Харэль потребовал от Бара полного отчета о своих встречах с Гехальном, и Бар поведал в ответ, что Гехальн попросил его передать Бен-Гуриону, что Германия заинтересована в более тесном и поистине всестороннем военном сотрудничестве с Израилем.
Разговор между Харэлем и Баром внешне был совершенно спокойным, однако Исраэль Бар прекрасно почувствовал ту неприязнь, которую испытывал к нему Харэль и ответил начальнику "Мосада" взаимностью. Когда полубеседа-полудопрос закончилась, Харэль сказал одному из своих подчиненных, что он не сомневается в том, что Бар занимается шпионажем и еще выведет его на чистую воду.
Тут следует, наверное, заметить, что в конце 50-х-начале 60-х годов в Израиле под тем или иным прикрытием действовало около 40 разведчиков, прибывших из СССР и стран Восточной Европы. Так как для незаметного постоянного наблюдения за объектом требуется не менее четырех машин, то, понятное дело, ни кадров, ни техники для такого наблюдения за всеми этими разведчиками у ШАБАКа не было. Поэтому они занимались "избирательным" наблюдением: одну неделю следили за одним разведчиком, вторую за другим и т.д.
Весной 1960 года в поле зрения ШАБАКа попал пресс-атташе советского посольства Владимир Соколов. Тогда же выяснилось, что одним из тех, к кому Соколов периодически ездит в гости, является Исраэль Бар. Сотрудники ШАБАКа попросили у живущих напротив Бара соседей использовать их квартиру в качестве временного наблюдательного пункта, и вскоре сфотографировали еще одну встречу Бара с Соколовым, в ходе которой Бар передал советскому пресс-атташе папку с какими-то документами.
Когда Харэль узнал об этом, он, воспользовавшись временным отсутствием в стране главы ШАБАКа Амоса Манора, приказал немедленно получить ордер на арест Исраэля Бара и проведение обыска в его квартире. Руководивший операцией по аресту Исраэля Бара молодой следователь Виктор Коэн вспоминает, что "клиент" встретил их совершенно спокойно. На вопрос о том, не встречался ли он с кем-либо из сотрудников советского посольства, Бар ответил, что нет, не встречался, а если бы и встречался, то, будучи высокопоставленным сотрудником министерства обороны, не считает себя обязанным отдавать отчет об этих встречах незваным гостям.
- Хорошо, господин Бар, - сказал Коэн, - если вы готовы подписать декларацию о том, что никогда не встречались с советским шпионом Владимиром Соколовым, то мы тут же уйдем.
И Исраэль Бар подписал эту декларацию, что и было его ошибкой: уличив Бара во лжи, Коэн немедленно сообщил ему, что тот арестован.
Однако на допросе Бар заявил, что фотографии (которые и в самом деле получились не очень четкими), запечатлевшими его вместе с Соколовым, сфабрикованы, и оказался давать какие-либо показания. Правда, Бар добавил, что у него имеется твердое алиби – в тот вечер, когда он, как утверждает ШАБАК, встречался с Соколовым, у него в гостях был известный израильский журналист, а после его ухода, к нему пришла его молодая любовница… Журналист и в самом деле вспомнил, что был в тот вечер в гостях у Исраэля Бара, однако ушел на полчаса раньше того времени, чем указал Бар.
Таким образом, алиби проваливалось, но Бар начал настаивал на том, что после ухода приятеля вышел в магазин за бутылкой "Чинзано", чтобы распить его с любимой женщиной.
Он явно начинал нервничать и допускать ошибки – "Чинзано" в том магазине, который он указал, никогда не продавался.
Ровно семь дней продолжался этот поединок между Исраэлем Баром и Виктором Коэном, и все это время Коэн следил за тем, чтобы у его подследственного были дорогие виски и сигареты – Бар привык жить на широкую ногу. На седьмой день отношения между ними стали, наконец, настолько доверительными, что Бар сломался. Он рассказал о том, как принял предложение корреспондента ТАСС Александра Лосева поработать на советскую разведку, как работал со сменявшими друг друга советскими резидентами, получая от них соответствующую плату за информацию. При этом обычно встречи между ним и агентами советской разведки проходили либо на пресс-конференциях, либо на различных дипломатических приемах, в которых никогда не было недостатка. Это было чрезвычайно удобно, так как обычно в подобных приемах принимают участие сотни людей, все общаются со всеми и потому ни один разговор. Ни один обмен визитными карточками или… папками не вызывает подозрения. Ну, а в папку могут быть вложены, как ценные документы, так и деньги…
- Значит, ты делал все это ради денег? – спросил его Коэн.
- Нет, – покачал головой Бар. – Во всяком случае, не только ради денег, а ради Израиля. Вы не хотите понять, что рано или поздно в мире останется только одна сверхдержава – СССР. И потому нам куда важнее поддерживать нормальные отношения с русскими, чем с Западом. Я не передавал русским практически никакой информации об Израиле – я сообщал им то, что мне становилось известно о НАТО. К примеру, когда наша компания "Солель Бонэ" получила заказ на строительство новой военной базы НАТО в Турции, я передал Москве план этой базы…
Однако Коэн не очень полагался на показания самого Исраэля Бара и вновь и вновь внимательно просматривал изъятые у него при обыске документы. При этом наибольшее беспокойство у него вызывала записная книжка, в которой определенные даты были обведены то одним, то двумя кружками разных цветов – красного и черного. Коэн предполагал, что эти цифры являются кодами к какому-то шифру, но никак не мог понять, к какому именно. Несколько недель он и лучшие шифровальщики ШАБАКа ломали голову над этим вопрсом, а затем он решил напрямую задать ему Бару.
- Ах, это! – сказал Бар, увидев в руках у следователя свою записную книжку, и... покраснел, что было для него совершенно несвойственно. – Это – так, ерунда…
- И все-таки, что обозначают взятые в кружок цифры? – продолжал настаивать Коэн.
- Ну, хорошо, я скажу, - ответил Бар. - Понимаете, моя подруга младше меня больше, чем на двадцать лет. В моем возрасте у мужчины появляются… гм, некоторые проблемы с удовлетворением женщины. Тем более – молодой женщины. И потому мне приходилось тщательно планировать каждую нашу встречу. Когда мы договаривались о свидании, я обводил дату предстоящего свидания черным карандашом и накануне покупал выпивку и две дозы анаши – для себя и для нее. Это помогало нам прийти в необходимое состояние. Затем, если у меня все получалось так, как я хотел, я обводил эту дату красным карандашом. Как видите, я не всегда был на высоте – поэтому некоторые цифры обведены только черным кружком.
Чтобы проверить, насколько Бар в данном случае говорит правду, Виктор Коэн вызвал на допрос его подругу. Когда он показал ей записную книжку Исраэля Бара и спросил, не помнит ли она, совпадают ли они с датами их свиданий или нет, а если совпадают, то был ли Бар и в самом деле на высоте в дни, даты которых обозначены красным цветом, молодая женщина вспыхнула.
- Какая низость! – сказала она, встав со стула. – Какая низость! До какой же степени падения вы способны дойти?!
- Увы, мадам. Мы здесь лишь расследуем степень падения других людей! – парировал Коэн.
Известие об аресте столь известного журналиста и высокопоставленного сотрудника министерства обороны произвело эффект разорвавшейся бомбы. Шимон Перес, Ицхак Навон и Хаим Герцог выразили сомнение в виновности Исраэля Бара и заявили, что единственной причиной его ареста является личная неприязнь к нему Исера Харэля. Любопытно, что сам Бар ни с Харэлем, ни с Пересом, ни с Герцогом встретиться не пожелал – он предпочитал говорить только с Виктором Коэном.
Однажды он обратился к тюремному начальству в субботу и попросил срочно вызвать к нему Коэна в тюрьму, так как он хочет сказать ему нечто важное. Коэн захватил из дома бутылку вина и пирог и поехал в Рамле.
- Виктор, - сказал ему Исраэль Бар, - я хочу признаться тебе в еще одном прегрешении. На самом деле я никогда не воевал в Испании и никогда не заканчивал Венской военной академии. Все эти детали своей биографии я придумал. Правда, придумал не на пустом месте: я действительно превосходно знаю военную историю, и крайне внимательно следил по газетам за ходом войны в Испании.
Судебный процесс по делу Исраэля Бара завершился в январе 1962 года – он был приговорен к 10 годам тюрьмы. Сразу после этого и защита, и обвинение подали апелляцию в Верховный суд, оспаривая справедливость такого приговора. В конце концов, Верховный суд принял точку зрения Исера Харэля, утверждавшего, что Исраэль Бар своей шпионской деятельностью нанес страшный удар по безопасности Израиля, и срок заключения Бара был увеличен до 15 лет. Хотя тот же Виктор Коэн считает, что Харэль явно переборщил в своей оценке преступления Бара – видимо, и в самом деле свою роль здесь сыграла чисто личная неприязнь.
Исраэль Бар скончался в тюремной камере 1 мая 1966 года.
За три с лишним года отсидки он успел написать книгу "Безопасность Израиля: вчера, сегодня и завтра". Книга эта сегодня во многом является безнадежно устаревшей, хотя некоторые ее страницы с интересом читаются и в наши дни.
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
